Смелый разведчик: история отваги и преданности

Рассказ про фронтовика-разведчика Леонида Ивановича Шуравина, уроженца села Кодское.

Краткие строки биографии

Среди наших земляков, награждённых орденом Красного Знамени, особо выделяется имя Леонида Ивановича Шуравина. Он был заметной, уважаемой личностью в Зауралье. За свои боевые заслуги, многолетний труд, за большой вклад в становление Курганской области награждён 5-ю орденами и 13-ю медалями. Ему присвоено звание «Почётный гражданин Курганской области».

Леонид Иванович Шуравин родился 16 августа 1924 г. в с. Кодское Шатровского района. В 1939 г. окончил 7 кл. Мостовской школы и стал работать учётчиком в колхозе им. Чапаева. В 1940 г. вместе с родителями переехал в Мехонское, где работал в леспромхозе сплавщиком леса, помощником машиниста паровоза. 17-летним юношей встретил начало Великой Отечественной войны. В Красную армию призван в мае 1942 г. За успешное проведение боевых операций награждён двумя орденами Славы и орденом Красного Знамени. В послевоенные годы возглавлял партийную организацию, был председателем колхоза. С 1952 г. жил и работал в Белозерском районе. Ему  присвоено звание подполковник в отставке. Награждён орденом «Знак Почёта». С 1965 по 1987 гг. - второй секретарь Белозерского райкома партии. Выйдя на пенсию, Л.И. Шуравин несколько лет работал в редакции газеты «Боевое слово», возглавлял районный совет ветеранов и до последних дней принимал активное участие в работе ветеранских организаций, в общественной жизни района и области, вёл большую работу по патриотическому воспитанию молодёжи. Леонид Иванович ушёл из жизни 15 января 2010 года.

Три ордена за три месяца!

Службу в армии курсант Леонид Шуравин начал в учебном автобронетанковом полку. После окончания школы отличных стрелков ст. сержант, командир отделения взвода разведки Шуравин воевал в составе 289-го стрелкового полка 120-й дивизии на III Белорусском и I Украинском фронтах. Читая наградные документы на нашего земляка, удивляешься его мужеству и отваге. Три боевых ордена в победном 45-м году заслужил Леонид Шуравин за свои вылазки в тыл противника. Вот лишь две выдержки из наградных листов: «...в дни боёв по ликвидации Оппельской группировки противника товарищ Шуравин три раза проникал в тыл врага, собирая каждый раз важные сведения о средствах и силах противника. Два раза доставлял в штаб пленных, дополнявших своими показаниями собранные им сведения. 19 марта 1945 г., когда шёл бой за г. Зюлец, ст. сержант Шуравин, укрывшись за разбитой машиной, вёл наблюдение за противником. Неожиданно он увидел, что в его сторону направляется группа немецких солдат в количестве 10 человек. Шуравин бросил в них две гранаты и открыл огонь  из автомата. В результате 6 немцев убиты, а остальные 4 сдались в плен. Достоин награждения орденом Красного Знамени.

«…  в ночь на 6 апреля 45 года, действуя в группе захвата, ст. сержант Шуравин, ворвавшись в немецкую траншею, гранатами уничтожил немецкий гранатомёт вместе с расчётом. Затем догнал убегающего гитлеровца и взял его в плен. В этой операции тов. Шуравин действовал исключительно хладнокровно и смело. Благодаря личной смекалке, находчивости и отваге, он успешно выполнил задание командования, захватив в плен немецкого обер-ефрейтора. Достоин ордена Славы III ст. Герой Советского Союза гв. подполковник Южаков».

Лешка-сибиряк спас от верной гибели

После войны Леонид Шуравин поддерживал тесную связь с боевыми товарищами, они встречались, ездили друг к другу в гости. Сегодня  уже никого в живых не осталось, но есть письменные воспоминания фронтового друга Виктора Рязанова из г. Терек о подвигах командира разведвзвода Леонида Шуравина:

- В конце войны бои были очень тяжёлые. Вот передо мной два документа: приказы Верховного Главнокомандующего с благодарностями нашей 120-й стрелковой Гатчинской Краснознамённой дивизии по случаю овладения городами Оппельн на Одере и Нейсе на Нейсе. Первый датирован 24-м января 1945 года, второй - 24-м марта. Ровно два месяца. Измеряю по карте расстояние между ними - всего 50 км! В это вдуматься надо: за два месяца - 50 км. А ведь мы измеряли версты не по карте, а, как говорится в песне, «по-пластунски пропахали», смешивая свою кровь со снегом и грязью, а самое печальное - теряя и теряя товарищей. Недавно у меня гостил однополчанин Николай Светлугин из города Сокол Вологодской области. За четверо суток перебрали мы с ним все эти километры, вспомнили всех друзей, мёртвых и живых, и чаще всего звучало имя Лешки-сибиряка, Леонида Ивановича Шуравина из села Кодского. О нём можно написать целую книгу.

… Мы, разведчики 289-го стрелкового Нарвского ордена Александра Невского полка, валились с ног. Наконец, на каком-то тихо горящем фольварке отвоевали крохотный уголок, чтобы хоть немного покемарить, но тут же послышалось:

– Где разведчики? Шуравина к Усачу (так в полку за глаза звали начальника штаба Семёна Павловского). В те дни, о которых рассказ, всякое «плутание» было опасно, потому что фронт представлял из себя «слоеный пирог», когда не сразу понимаешь, где «передок», кто кого окружил, а населённые пункты переходили от одних к другим в какие-то короткие часы.

Пошли мы вчетвером. Батальон Алярника отыскали довольно быстро, уточнили его координаты и сразу тронулись обратно. Шли, как положено, попарно, соблюдая какую-то дистанцию, что было почти невозможно в такой невероятной темноте мартовской ночи. Детально разбирая этот эпизод через полвека, мы с Светлугиным пришли к выводу, что от верной гибели нас спасло два обстоятельства. Во-первых, въевшаяся привычка в любых обстоятельствах ходить рассредоточено, во-вторых, поразительная ориентация, находчивость и выдержка Шуравина. Шли так: в первой паре - Шуравин и Витя Белоруков, во второй - Коля Зорькин и Леша Воронцов, в замыкающей - я и Светлугин. Движение большой колонны мы почувствовали издалека (именно почувствовали - это слово наиболее точно отражает восприятие большой массы людей). Какова была её численность, ни тогда, ни сегодня определить невозможно, может, 100 человек, а может, и вся тысяча. Издали Шуравин крикнул: «Кто идёт?». В ответ послышалось на чисто русском языке: «Свои!» - и был припечатан довольно замысловатый набор нецензурных выражений, что вообще снимало какое-либо подозрение. Когда же первая пара уже втянулась в колонну, то как-то подсознательно поразила необычная для наших солдат тишина. Зорькин зажёг фонарик, и его луч вырвал из черноты ночи жуткую картину - вокруг были немцы. Ночь мгновенно взорвалась стрекотом автоматов, грохотом гранатных взрывов, гортанными командами немецких офицеров. Слышался голос и Шуравина: «По кюветам! Прыгай!». Мартовская погода залила кюветы ледяной талой водой и грязью, и элементарный инстинкт противился лезть в это месиво даже при смертельной угрозе, но когда такой приказ... Помнится, я плюхнулся в кювет, и все незащищённые части тела, как кипятком, обожгло, а потом его струи полезли за шиворот и в другие места... У немцев паника, крики. При очередном гранатном сполохе увидел, что Шуравин продолжает стоять на дороге, левой рукой держит за грудки убитого фашиста и, прикрываясь им, ведёт самый страшный огонь - кинжальный, в упор, без промаха. Это и обеспечило перелом в скоротечной схватке. Среди других криков послышалось: «Цурюк! Цурюк! Шнеллер цурюк!» - и огонь стал ослабевать. Немцы бежали, растворились в ночи...

Когда все стихло, Шуравин приказал: «Отозваться!». - Белоруков: «Прострелены обе ноги, идти не могу». - Воронцов»: «В норме». - Рязанов: «В норме». - Зорькин?! В ответ послышался едва слышный стон.

«Я беру Белорукова, Рязанов с Светлугиным - Зорькина, Воронцов - в прикрытие. Бегом на фольварк» - скомандовал командир!».

Вскоре мы вернулись с солдатами из полковой роты. На дороге и возле неё лежало 12 трупов, среди которых был и человек в форме польского железнодорожника (видимо, его и вели с собой фашисты для того, чтобы отвечать по-русски в случае встречи с советскими войсками). Так, мы отбросили назад в «котёл» группу фашистов и тем предотвратили возможные «неприятности» (они же могли выйти неожиданно на любой штаб или подразделение и, кто знает, каких натворили бы бед). Но дело омрачалось горечью наших потерь. Правда, Витя Белоруков большого опасения не вызывал, и Леша Шуравин уже после войны встретил его на ногах, хоть и с палочкой. А вот Коля Зорькин, общий любимец, гитарист и певец, ленинградец… Когда он посветил фонариком, ему на свет выстрелили в упор в живот. Медики сказали, что надежды почти нет…

«Лешка... Шуравин... Без него капут бы»

Расскажу ещё об одной вылазке, когда находчивость и необыкновенная выдержка Лёшки-сибиряка спасли всю нашу группу гибели. Мы стояли в обороне в Силезии. До Берлина оставалось совсем ничего, и все понимали, что остановка недолгая, скоро опять вперёд, а для нас, разведчиков, это непременный «язык» - надо знать перед наступлением, на что и на кого идёшь. Старшим был Шуравин. Переход «передка», как всегда, он подготовил и провёл так искусно, что, выражаясь словами Лёшки Ракитянца, «ни один собак не гавкнув».

Быстро ушли мы на несколько километров вглубь обороны. А вот дальше не повезло. Фрицев немало, но в таком количестве или при таких обстоятельствах, что «брать» было нельзя. Это только на «передке» можно, как говорят разведчики, действовать «нахапок», поднять шум, стрельбу и при помощи огонька из своих окопов отойти со схваченным ротозеем. В тылу такой способ равносилен самоубийству. Поиск был рассчитан на одну ночь, но она подходила к концу, а дело сделано не было. Уходить глупо, и мы единодушно решили остаться. Ночь начинала редеть. А куда деваться? «Рысиные» глаза Невметуллы Умярова каким-то чудом разглядели сквозь утренний полумрак лесок. Мы потянули к нему. Но не прошли сотни метров, как впереди на дороге послышался звук шагающих строем людей. Всё!? Не уйти никуда. Последний бой. Смертный... Что ж, продадим жизнь как можно дороже, разведчики это умеют - солдаты особой выучки, добровольцы. И вдруг мы услышали твёрдый голос Шуравина: «Не паниковать! К кагатам! Зарываться!».

Потрясающая наблюдательность и чёткая ориентировка. Все мы потом признавались, что не обратили внимания на два, сложенных с немецкой аккуратностью навозных кагата, какие бауэры заготавливают, чтобы по весне разбросать их по полю. Мы мгновенно зарылись в них. Рассчитывали, что все это ненадолго. Но «плен» оказался страшным. Солдаты неподалеку от нашего «убежища» принялись за рытье окопов. Это исключало не только наш выход, но и шевеление, тем более, что немцы то и дело подбегали к кагатам по своим нуждам.

И всё же в тот день родились мы, как потом говорили полковые острословы, под «счастливой навозной кучей». Отлежались до темноты, дождались ухода немцев, вылезли на «волю». И сразу же две удачи. Услышали шелест велосипедных шин по шоссейке. Один! Взяли «шутя». Оказался гражданский парень. А на дороге взяли «языка» - здоровенного ефрейтора. Домой чуть не бежали. И часа через два были уже на месте, встреченные обеспокоенными однополчанами, вовремя-то не явились. Умиротворенные, гордые, хоть и запачканные с ног до головы навозной массой, мы хрипели: «Лешка... Шуравин... Без него капут бы». Добавлю, ефрейтор оказался очень «длинным языком», он развозил по батареям различные грузы и хорошо знал их расположение. Пожалуй, не менее ценными оказались и сведения «велосипедиста», у них в доме стоял штаб, и он многое слышал...

 

75 зауральцам с 2002 по 2022 годы присвоено звание «Почётный гражданин Курганской области». Двое из этого списка являются уроженцами Шатровского района. Это народный художник РФ Герман Алексеевич Травников и участник Великой Отечественной войны, партийный деятель, общественник Леонид Иванович Шуравин.

Комментарии

Все новости рубрики Ветераны